Шваль, шантрапа, французские слова

Шваль, шантрапа и прочие необидные французские слова

Рубрика «Как правильно?» существует всего две недели, но за это время мы успели сделать немало. Мы вернули Льву Толстому его имя, Алёхину — тремà в фамилию, развеяли миф о том, что Сталин — императивный грамматик, подобно Франсуа I, французскому королю.

Теперь можно отдохнуть от «уток» желтого интернета, и вспомнить отдельные широко употребляемые слова с неоднозначной этимологией (или фонетикой), по поводу которой в словарях согласья нет.

Суп, салат, валет, буфет, туалет, трасса, траншà, траншея, кираса, бюст, вакансия, вояж, триаж, тираж, грильяж, и вообще все на –аж и -яж — эти французские слова, как и тысячи других, прижились в имманентном значении и сходном звучании. Архивы, абонементы, сантименты (и все –менты в целом) интерполировались с небольшими фонетическими погрешностями, обусловленными не столько разницей прононсов (отсутствие назальных гласных в русском), сколько неряшливым чтением (что свидетельствует о конституировании их в русских словарях графически, а не вербально).

То же с гренадером, —прочли по-чукотски grenadier (гренадьé). Кстати, сантименты и сентиментальность от одного этимона sentimental, но в первом случае прочтение со знанием французского, а во втором —чукотское. Это потому, что многие персонажи при Старом режиме были как та барышня из чеховского «Салона Варьете»: «Я по-французски с детства говорю, но этих французов совершенно не понимаю!» Можно с уверенностью утверждать, что и они ее не понимали.

Тем не менее, в supra указанных случаях семантика не пострадала. Смысл слов сохранился. С журналом случилась контаминация: journal (от jour — день) —ежедневная газета (и любой ежедневник), а журнал у французов — магазин (magazine), магазин же — магазэ(н) (magasin). Но семантический перепад здесь не фатальный. Апропо, есть французские слова и целые выражения, прижившиеся в русском совсем в ином смысле. Вот о них стоит сказать пару слов особенно.

Картина Неврева "Торг. Сцена из крепостного быта" и почтовая марка 1980 г. с ее репродукцией.

Шваль — редко какой словарь приводит этимологию этого популярного слова; единственная попавшаяся версия: «неверное произношение французского слова Cheval — лошадь». Почти угадали, с одной поправкой: верное произношение, ибо по-французски оно звучит без первой графической гласной (е): шваль. Вот шевалье (рыцарь, букв. всадник), звучащий как швалье, прижился у нас в искаженной форме, возможно, умышленно, чтобы семасиологически обособиться от своего корня шваль.

Теперь о том, почему добрая французская лошадка стала в русском языке словом уничижительным и едва ли не бранным. А вспомним крепостное рабство, которым так возмущались Чернышевский, Добролюбов, Белинский, негодование которым Петрашевскому и Достоевскому едва не стоило жизни.

Людьми торговали как скотом, при них же обсуждая их достоинства и недостатки. Поскольку все дворяне как-нибудь изъяснялись по-французски, то и «товар» оценивали на французском или вставляя французские слова в русскую речь. Иной сластолюбивый дворянчик, выбирая себе дворовую девку пограцильней, скажет, про ту, что «коня на скаку…»: cheval — шваль, лошадь, здорова больно. И недовольно скорчит face. Вроде и не оскорбил, просто товар не подошел. Да и как можно оскорбить товар? А вот девка та, и дворовые в дверях, очевидно, подумали: «как обругал-то не по-нашему барин, и рожу какую скорчил! Видать слово ой какое нехорошее!»

Шантрапа — «Ушаков»: «Предположительно от франц. chantera pas - не будет петь» (при отборе в крепостной хор). Предположительно! Вот что значит академический словарь! Это «библия дураков» по-дилетантски категорична: «Алэхин, мы так придумали, понимаш». Chantera pas фонетически подходит удачно, не отвлекаясь на назальную аn и предшествующую ne — нё-ша(н)трапà. Но «исторически» возникают сомнения: далеко не все помещики были театралами, как в «Тупейном художнике». А сколькие из них устраивали домашние крепостные оперы? И того меньше. Иными словами, вероятность дисперсии этого выражения мала, по причине незначительного числа прецедентов.

С этой позиции убедительней выглядит опять же торговая версия: n'achèterai pas — брать не буду (мол, этого не куплю, плох). Звучит как нашэтрэпà, что, тугое на французский, крепостное ухо вполне могло воспринять как шантрапа, контаминировав первые два слога. Такие контаминации (логогрифы) случались и с элементами родного языка[1]. «— А Герасима-то, заезжий барин не купил, сказал: шантрапа! — Шантрапа и есть, твой Герасим».

Теперь поворчим на поздние словари и «грамматиков» от политтехнологии. Вспомнился анекдот: «— Что там по телеку? — Что-то про Путина и про огурцы». Инаугурация. В словарях[2] этот non-sens[3] появился в 90-х и расплодился в двухтысячные. Абитаны САСШ, у которых спопугаили сей неологизм, не блещут познаниями других культур и языков, потому они прикрутили слово, мягко говоря неподходящее. Ибо во французском слово inauguration (иногюрасьон) всегда означало торжественное открытие (здания, памятника, конгресса, etc.) А здесь используется в значении инвеституры. Получается, президенты — вещи неодушевленные (глядя на Бидена, с этим согласишься). Взяли бы тогда французскую, более благозвучную (без огурцов) форму.

В этом месте, обычно, прибегают «полиглоты» из «библии дураков», и вещают, что де это «ваще латынь». Латина? Посмотрим: inaugurato —«по окончании ауспициев». Ауспиции, если кто забыл, это обряд профетизма, птицегадания. Корень слова — augur, авгур, тот самый птице-жрец (в русском, кстати, через в). Помимо расшифровки птичьего оракула они посвящали в должность других жрецов — фламинов (сервитёров определенных божеств) и авгуров-неофитов. Ужель современный председатель государства суть есть жрец?

Напоследок немного об отентичном. Так звучит у нас французское слово authentique (отãтùк) —подлинный, достоверный. И слово это в русский пришло именно из французского — уже на рубеже XIX—XX вв. Будь оно заимствовано из греческого, это могло произойти лишь до XVIII в. — начала распространения на Руси французской культуры и языка. А в старых документах это слово не встречается, что и неудивительно — во французский его привнесли грамматики XVI в., когда начался расцвет новофранцузского языка, науки и культуры. Новые явления и события требовали новых дефиниций, которые черпали из древних языков. В рудиментарной культуре допетровской Руси таких явлений не наблюдалось, да и не могло быть по определению.

Следовательно, отентичный, слово, несомненно, французского происхождения и звучания. Так откуда взялось «аутентичный»? Взялось оно от упомянутого «чеховского французского», порождавшего гренадеров (чукотское прочтение). Но может, оно, со временем и ростом образованности, приняло автохтонное звучание? Но слово-то не латинское! А в греческом дядюшка «Ау» вовсе не существует. На греческом звучит как афтэнтикос (с озвончением средних согласных — афтэбикоc). Главное, что первые две литеры av читаются как «аф». Именно поэтому в словаре 1954 г. приводится второй вариант русского прочтения: автентичный. Но в версии этого же словаря 1992 г. он исчезает, оставляя эталоном «ау», которого нет ни во французском, ни в греческом.

Au revoir. До новых огурцов!

[1] Например, французские дифтонги ia et ie (йа, йэ) «перевернулись», в ходе развития, в ai, ei (ай, эй), затем зазвучав привычными нам э.

[2] Толковые словари иностранных слов очень преемственны. Новые на 90% написаны еще в 1954 г.; и если что вызывает сомнения, то как раз оставшиеся 10%.

[3] Чушь, нелепость.