Игорёк на букву Ёк и «википердия», или Per aspera ad castra

Тема ёродивых, по сути, закрыта. Но напоследок все же следует изложить конспективно и наглядно, в игровой форме, почему не следует писать тремà над ё в очевидных случаях: «трехметровая теща трехчлен сперла, ее телку с челкой темные ежики отшлепали».

В эксперименте нам поможет ёкнутый двоечник Игорёк Кукушка[1] и хорошо знакомая вам Мариванна. Плэзира ради сделаем ее не классическим синим чулком с рыбьим взглядом, а молодой брюнеткой с блестящими карими глазами за изящными стеклышками безоправных очков; заочно учится на филфаке, работая пока в средней школе.

Alors, действие первое, оно же последнее. Урок русского языка закончен, Мариванна распускает аудиторию, а Игорька Кукушку просит остаться.

— Сядь напротив, Кукушка, — Мариванна указала на первую парту. Игорек уселся, выражая нетерпение всем своим веснушчатым курносым лицом с желтыми глазами под бесцветной челкой.

— К ОГЭ я тебя не допущу, с твоей рудиментарной грамотностью. Твое сочинение просто ужасно: мысли никакой, орфография палеолитная. Ну кто пишет слово черт через о?

— А в википердии написано, что так при царе писали, — с неожиданным апломбом заявил Игорек.

— Если ты заметил, Старого режима давно нет, и мы придерживаемся новой орфографии уже сто лет. К тому же твою викибредию пишут такие же двоечники, как ты, не допущенные к экзамену. Иными словами, ex vano haurire (из пустого черпаешь).

— Так что, чёрта надо через ё писать? — как-то вдруг оживился Кукушка, вопреки полученному минорному известию. До того он любил чертить «две точечки» в «её» и «о чём».

— Угадал. И, кстати, об этой ё, точнее, о тремà над ней. Это две точечки, чтобы тебе было понятно. Их переняли у французов в первой половине XVIII в., и ставили над i, когда та шла перед гласной или в начале слова. Затем тремà приспособили для обозначения звука ё, где его чтение неочевидно: лёсс, многие французские слова с окончанием на -ёр. Поговорим о твоем нездоровом пристрастии лепить эти тремà в случаях, где чтение однозначно: ее, елка, ежик.

— Дык нас училка в начальных заставляла тремàть эти точки!

— Для того и заставляла, чтобы вы запомнили, как верно слова произносить, если вас дома не научили правильно говорить. Теперь это уже не нужно. А твое пещерное сочинение и без орфографии первоклассника ужасно. К тому же какой смысл в очевидных тремà, если ты все равно не сможешь написать неочевидные? Ты пишешь гренадёр, плàнер, и даже мóнтер. Последнее я не тремàю, скажем, в курсовой, — для меня это очевидный случай, — но пишу с тремà здесь, для тебя, а ты по-прежнему не знаешь, как его произнести. Для тебя это неразрешимая фонетическая проблема.

— Надо чтобы все умные, писали ё повсюду, тогда глупые научаться писать и произносить сложные случаи.

— О мон дьё! — терпение Мариванны иссякло. — Я только что сказала, что ты почти девять лет видел, как пишется монтёр и планёр, но не усвоил. А если умные люди уподобятся тебе и прочим двоечникам, и начнут повсюду лепить «тёлка и чёлка», то ты вдруг прозреешь: правильно напишешь Сен-Брьё и Матьё? Нет дорогой, летать рожденный, тремà не ставит! Без тремà пишутся все диссертации и научные труды — книги, которых ты никогда не откроешь. Ну а в тех случаях, где грамотным придется пересекаться с недоучками, пусть каждый пишет в соответствии со своей образованностью. Это будет хорошим лакмусом: по использованию тремà в очевидных случаях легко определить великовозрастную «школоту», как твоих друзей из викибредии. А теперь избавь меня от своего наличия.

Игорек радостно вскочил (наконец-то можно «початиться»!) Но, напоследок, решил заступиться… нет, не за свое загубленное будущее, а за «библию дураков»:

— Зато я там латынь выучил! — подскочил к доске, и нацарапал мелом:

Per aspera ad astra.

Вот!

— И перевод знаешь? — Мариванна ехидно покосилась на двоечника.

— Конечно: «через тернии к звездам». Так в википедрии писано!

— Это пафосный перевод для Кукушек. Re vera[2] aspera значит «трудности». Через трудности… Но в твоем конкретном случае здесь не хватает одной буквы.

— Да? — опешил Игорек, чья вера в «библию дураков» неожиданно пошатнулась.

Мариванна взяла мел, и приписала в начало последнего слова литеру с. теперь значилось: Per aspera ad castra[3].

[1] Этот нарицательный персонаж, списанный с почти дословного прототипа - безоблачного идиота и адепта "библии дураков", станет нашим вариантом попà Морù (Mori), который вдохновлял великого революционного публициста Рене Эбера, и чье имя он обыгрывал (jeu de mots) в латинской надписи memento mori, красующейся на обложке всех номеров «Пэр Дюшена».

[2] В действительности (лат.)

[3] Через трудности в военный лагерь (т. е. в армию). Парономазия, навеяна нам Виктôром Гюго, пошутившим в «Отверженных»: Castratus ad castra — кастрат у костра (лагерного).