Ошибка словарей, или Декарт не знал…
…Что русские будут путать его прозелитов с монахами. Во французском языке такой проблемы нет. Слово картезианец действительно происходит от имени Декарта, и даже не от его латинской формы Cartesius, как полагают многие стереотипные словари, а от родной французской, которая писалась Des-Cartes. Поскольку дефисные префиксы при словообразовании отбрасываются, а нечитаемые концевые буквы связываются (liaison) с новым суффиксом, то есть произносятся, образовался cartésien (картезьен)— картезианский, картезианец, в прямом смысле и нарицательном — как человек, придерживающийся исключительно логического мышления. Кампанà в неувядаемом Chèvre убеждает Перрена в принципах своего образа мыслей: cartésien, logique !
Слово конституировали с небольшими фонетическими аберрациями, но очень близко к оригиналу. Что не скажешь про монахов ордена Шартрё, которых действительно отлатинили и контаминировали. Carthusia (Картузия) уже далека от французского варианта, а в русском дополнительно абстрагировались от картузов путем произвольной замены гласной, превратив в омоним адептов здравомыслия. Впрочем, это произошло много позже конституирования. В словарях более грамотного советского периода (и некоторых старорежимных) встречаются обе формы обозначения монахов ордена Шартрё (Chartreux): картузианцы и картезианцы. В чечевичных осталась лишь вторая, искаженная. Так же как с отентичностью: ранее кроме косноязычной «чукотской» аутентичности, принималась вполне грекоподобная автентичность.
Итак, теперь вы знаете, что Декарт не был послушником монастыря Шартрёз (Chartreuse), а французы не путают прозелитов философа с монахами этого ордена. Более того, орден, созданный в клюнийскую эпоху, славился своим благочестием и строгостью. Название стало нарицательным для патетического именования обители. Стендаль назвал свой знаментиый роман La Chartreuse de Parme. Теперь стоит сказать пару слов об этом замечательном номе, с которым связаны три вещи, наверняка знакомые каждому.
Первая — это сам орден. Монастырь Гранд Шартрёз основан мэтром Брюно по указанию епископа Гренобля Юга (Hugues), в 1084 г. В 1109 г. приором обители стал Гиг (Guigues). При нем орден впервые расширился за пределы долины, и насчитывал к 1136 г. девять maisons — домов (отделений) в юго-восточной Франции и сев. Италии. Гиг написал устав ордена — «Кутюмы Шартрёз» (Coutumes de Chartreuse). В 1132 г. лавина разрушила первый монастырь, и новый Гранд Шартрёз построили двумя километрами южнее, где он находится по сю пору.
Популярность и влияние ордена стремительно росли, дома открывались в Испании, Англии, Словении, Дании. В 1257 г. король Луи Святой основал Шартрёз де Пари. В 1371 г. орден насчитывал 130 maisons. Великая схизма расколола орден в 1378 г.: французские и испанские дома остались верны Авиньону, итальянские и периферийные переметнулись к «альтернативному» папе, выбранному в Риме. Единство конгрегации восстановили лишь в 1410 г. Продолжился рост ордена, в 1521 г. насчитывавшего почти 200 домов. Вспыхнувшая реформация нанесла серьезный удар Шартрё: мятежники разгромили 40 монастырей, погибло более 80 послушников. Первыми мучениками стали жертвы английской реформации в 1535 г. В 1562 г. кальвинистские банды барона де Адре (des Adrets) разграбили и сожгли Гранд Шартрёз. Погибли бесценные манускрипты, включая надгробный акт святого Брюно, основателя ордена. С победой контрреформации во Франции и в других странах, сохранивших верность католичеству, начался новый этап расширения, дома ордена раскинулись от Португалии до Белоруссии. В 1676 г., после очередного пожара, приор дом Инносан (Dom Innocent) перестроил Гранд Шартрёз, принявший современный вид.
К тому времени у Шартрё появилась новая достопримечательность и источник aide : всемирно известный ликер Шартрёз. В 1605 г. граф Ф.-А. д’Эстре завещал монахам Шартрёз де Пари рецепт растительного (végétal) эликсира «долголетия». Парижские опыты с рецептом не привели к успеху, заветный эликсир не получался. В 1737 г. новый приор Гранд-Шартрёз дом Мишель Брюнье (Brunier) перевел все работы над эликсиром в главную обитель, где они завершились удачно: в 1755 г. монах Жером Мобек получил эликсир красного цвета, крепостью 71°, пророчески обозначив его fort renommé («крепко известный», «знаменитый крепкий»). В 1762 г. его последователь Антуан Дюпюи доработал формулу: эликсир стал привычного теперь нам зеленого цвета, «острого, пикантного и яркого вкуса». Два года спустя завершенный рецепт нового эликсира имматрикулирован в сочинении Composition de l’Élixir de Chartreuse (Состав эликсира из Шартрёз).
Эликсир производился небольшими партиями и продавался исключительно как лечебное средство. Среди прочего, он оказался эффективным против холеры, свирепствовавшей во Франции и в Европе в 1832 г. Однако предприимчивый фармацевт Пьер Льотар, выкупивший у Шартрёз рецепт эликсира, производил его в 1800—1835 гг. под названием Élixir de table ou de santé («Эликсир столовый или оздоровительный»). Ревыкупив рецепт у вдовы фармацевта, монахи вернулись к производству своего эликсира, как лечебного средства. Но в 1848 г. в департаменте Изер расквартировали крупные армейские части. Военные распробовали эликсир, и слух о нем, как о выдающейся выпивке, разнесся на всю страну. Так лекарственное средство превратилось в элитный ликер. В Шартрёз производились три сорта ликеров: прозрачный, на мелиссе, солнечный Chartreuse Jaune в 43° и имманентно зеленый Chartreuse Verte, крепость которого понизилась с 60° до привычных ныне 55°. И поныне ликер Шартрёз остается элитным напитком, готовится из настоя 130 трав. Ежегодно перерабатывается 18 т растительного сырья. Марка широко известна во всем мире.
Рассказ о Шартрё будет неполным, если не вспомнить еще одну полную тезку знаменитого ордена: янтарноглазую кошку Шартрё[1] (Chartreux), неповторимого серо-голубого окраса. Чудесную кошку, известную всем шатоманам[2].
Уроженка Ближнего (по французской градации Среднего) Востока попала во Францию после завоевания французскими крестоносцами Сирии и Палестины. По красивой легенде, она жила в обители Шартрёз, в мире с монахами, спасала от мышей их запасы зерна, в период эпидемии истребляла чумных крыс и даже дала обет молчания (шартрё редко мяукают). Увы, для ее подтверждения нет упоминаний в письменных памятниках средневековья. Впервые про шартрё говорит, рассказывая о своем коте, выдающийся грамматик и неологист Дю Белле[3] (которого мы не раз упоминали) во времена Анри II. Второе упоминание, с которого принято отсчитывать историю «улыбающегося кота» датируется самым началом XVIII в., на острове Бель-иль, у берегов Бретани. Этот остров, полвека спустя, станет свидетелем широко известного английского преступления против человечества — геноцида франкоканадцев Акадии. К Бель-иль приплывут немногие уцелевшие жертвы того преступления. С первой половины того века известно и название породы — Шартрё. Происхождение его туманно, все существующие версии не устраивают даже шатоманов, не говоря о филологах. Это не мешает нашей кошке быть одним из самых прекрасных созданий на Земле. Она уже точно не имеет отношения ни к Картезу ни к Картузу, и обозвать ее картезианкой не осмеливаются даже словари. Разве что, кретины из викибpeдии. Но это уже клиника.
_______________________
[1] В русском просторечии, включая интернеты, ее называют Шартрез.
[2] От la chatte — кошка.
[3] Разумеется, он не называет породы, которая тогда не была конституирована; сходство с шартрё вытекает из описания.
© Pierre Legrand | Пьер Легран, 2025
